Роль Русской православной церкви  в жизни дореволюционной России была значительна. Особенно это заметно в сельской местности, в жизни местного церковного прихода. Приход – общество мирян и клира, объединенных проживанием на определенной территории и наличием храма. Приход составляет часть епархии и находится в каноническом управлении епархиального архиерея, под руководством поставленного им священника настоятеля. Полномочия священника по управлению приходом изложены в ставленнической грамоте. Помощниками приходского священника были диакон и низшие клирики. В 19в. в приходе с менее чем 700 душами мужского пола в штате состояли лишь священник и псаломщик. А если больше 700, то должен быть еще и диакон.

   В приходах избирался церковный староста – человек особо благочестивых правил. Он ведал церковным имуществом. “Церковный староста есть поверенный прихода, избираемый к каждой приходской церкви для совместного с причтом приобретения, хранения и употребления церковных денег и всякого церковного имущества, под надзором и руководством благочинного и епархиального начальства”.(80)

   Также избирались и приходские попечительства, куда обязательно входили священник и церковный староста. Попечительства заботились об увеличении церковного имущества, о правильном вознаграждении клира, о содержании приходских благотворительных учреждений.

   Приходской причт обязан был вести списки прихожан, а также метрические книги – записи о рождении, бракосочетании и смерти прихожан. При церкви состоял церковный сторож.

   Сфера обязанностей сельского батюшки далеко не ограничивалась лишь служением в храме. Чтобы хоть немного приблизиться к пониманию специфики жизни священника в деревне в 19в., приведу отрывок из “Записок сельского священника”. “В тех особенно местах, где земские врачи живут не между крестьянами, а в городах, крестьяне не видят их никогда и потому, в совершенной своей беспомощности, беспрестанно обращаются за советами к своему батюшке – священнику. Поэтому: священнику необходимо, на сколько это возможно, изучать медицину и иметь маленькую аптечку, чтоб оказывать нуждающимся хоть какую-нибудь помощь.

   Священнику приходится убедить крестьян изъявить желание открыть школу; он должен найти помещение, приискать средства на отопление, прислугу, учебные пособия и содержание учителя; убедить отцов и матерей отпускать детей своих в школы, убедить самих детей – ходить в них; сам должен учить и наблюдать за преподаванием других, словом: он должен быть попечителем и учителем народной школы.

   Между крестьянами, как и между другими сословиями, очень нередки семейные неприятности: то сын нагрубит своей матери, то отец выгонит из дому своего сына, то пьяница – муж искалечит свою жену… Где искать защиты и помощи несчастным?! Единственное лицо – это местный священник. Он непременно должен быть умиротворителем семейных неприятностей.

   В народе усиливаются пьянство, безнравственность, азартные игры, воровство; местные же власти всегда пьяны прежде других. Единственное лицо – это приходской священник, который есть и должен быть наставником и блюстителем народной нравственности.

   Иногда в приходе получается такое начальственное распоряжение, что крестьяне считают его притеснительным и обременительным для себя; местным же своим властям они не всегда доверяют, и потому недоумевают, что им делать – исполнять его, или нет. И они идут к своему батюшке – священнику за беспристрастным и справедливым словом. Стало быть: священник должен быть руководителем в делах общественных.

   Крестьяне крайне небрежны в обращении с огнем и не предпринимают никаких предосторожностей против пожаров. Сельские власти, из тех же крестьян, рожденные и воспитанные среди без заботливого, в этом отношении, народа, относятся к этому делу так же небрежно, как и их подчиненные. Поэтому, единственное лицо в приходе, которое может что-нибудь сделать полезное, - это приходской священник. И действительно, многие священники приказывают, чтоб при каждом доме были постоянно наготове кадки с водой, осматривают пожарные инструменты, велят чинить старые и покупать новые, и по нескольку раз в течение лета осматривают все дома по деревням и все пожарные сараи.

   Во время падежа скота опять только один священник может повлиять, чтобы были предпринимаемы необходимые предосторожности и исполнялись предписанные врачом меры.

   Сколько в народе различных так называемых колдунов, знахарей, ворожей, лекарей и лекарок; сколько различных суеверий, вредных для религии, нравственности, благосостояния и здоровья!... На священнике лежит обязанность истреблять суеверия народа и быть охранителем народного благополучия”.(81)

   В храме крестьянам читали различные царские манифесты: об объявлении Крымской войны, манифест 19 февраля 1861г. об освобождении крестьян, о начале войны 1914г. и проч.

   Содержание юрасовского храма и причта складывалось из нескольких статей дохода: за требоисправление, продажа свечей, кружечный сбор, добровольные пожертвования, средства от казны и некоторые другие. По всей видимости, средств этих не вполне хватало. Что и говорить, если сам храм был деревянный, постоянно нуждался в ремонте, а построить каменный не хватило средств. Да и сам причтовый капитал состоял в процентах со 100 рублей, лежащих на счету в банке. Ассигнования от епархии не всегда поступали регулярно и не каждый год. Например, в 1913г. приход получил средства, а в 1914г., несмотря на то, что был внесен в список нуждающихся причтов, из-за различных проволочек ничего не было отпущено.(82)

   Некоторый достаток приносила церковная земля. Она навечно закреплялась за храмом, но не за причтом, не подлежала передаче в заклад, дарению, продаже, передаче по наследству. Порой члены церковного причта сами работали на земле, но чаще, обремененные своими обязанностями нанимали работников или частично сдавали землю в наем.

   Приходское духовенство было отягчено всевозможными сборами со стороны своего начальства: отдавалась часть приходского дохода, сбор за посвящение в сан, на разъезды архиерея, недоимочные, штрафные, на содержание духовных школ.

    В 1871г. от юрасовского духовенства в Воронежский епархиальный комитет православного миссионерского общества поступил 1 руб. В 1884г. юрасовский причт был освобожден от взносов на Павловское духовное училище. Теперь он платил на содержание Воронежского духовного училища.(83) Так, в 1901г. из Юрасовки поступило на содержание Воронежского духовного училища 33р. 22к. и на устройство при нем общежития 9р. 23к.(84), а в 1906г. на содержание – 50р. 89к. и на устройство второго духовного училища – 26р. 23к.(85), в 1916г. на содержание училища – 55р. 27к.(86)

   Не оставались безучастными юрасовцы и в деле благотворительности. В 1916г. от попечительского совета сл. Юрасовки поступило 5р. 90к. на “Красное яичко” для помощи на фронт.(87)

   В 1899г. был принят “Устав эмеритальной кассы духовенства Воронежской епархии”.(88) Касса учреждалась “для выдачи пенсий заштатному и сиротствующему духовенству местной епархии”. Источники капитала кассы складывались из ежегодных обязательных взносов участников, средства от свечного завода, ежегодные взносы из церковных доходов и пожертвования, проценты на капитал кассы.

   Вкладчики ежегодно обязаны были вносить: протоиереи и священники по 10 руб., диаконы по 12 руб., псаломщики по 6 руб. Пенсия открывалась только после взносов в течение первых пяти лет. Если вкладчик не доплатил взносы в период первого пятилетия, то пенсия ему не назначалась, а сумма возвращалась ему или его наследникам. Размер пенсии зависел от суммы ежегодного взноса и числа полных платных пятилетий. Полная пенсия полагалась за 50 лет и могла составлять от 100 до 300 руб.  в год.

   Право на пенсию имел сам вкладчик по выходе за штат. В случае его смерти – жена и дети. Вдова пенсионера получала выплаты до выхода вновь замуж. В таком случае пенсию получали ее дети. Сыновья пенсионера имели право на пенсию, пока они учатся или  до исполнения им 21 года. Дочери же получали выплаты до выхода замуж, а не вышедшие, до поступления на службу. Права получения пенсии лишались: сложившие с себя или лишенные духовного сана; заключенные под надзор в монастырь; поступившие в монашество; лишенные по суду всех прав состояния.

   После смерти псаломщика Кириллова, его вдова Анна Кириллова получала ежегодную пенсию в 5 руб.(89) А с 1907г. уже его дочь Мария – 10 руб.(90) А бывшему псаломщику сл. Юрасовки Николаю Рудинскому были возвращены внесенные им  8 руб. в кассу из-за исключения его из епархиального ведомства.(91)

   Помимо пенсионного обеспечения в чрезвычайных случаях духовенству и их семьям выплачивались единовременные пособия. Такое пособие  получил Н. Вележев в 1902г. по случаю пожара. В 1891г. вдове священника Глафире Поповой выплатили  70 рублей.(92) Такие формы материальной поддержки существовали в Воронежской епархии.

   Материальную помощь Георгиевскому храму и приходу оказывали и некоторые частные лица. В середине 19в. тщанием помещика  Острогожского и Коротоякского уездов штабс-капитана Н. Ровнева поновлен был иконостас и окрашены стены. По всей видимости, юрасовскому приходу оказывала помощь и попечительница церковной школы Наталья Косенкова.

   Николай Иванович Костомаров, будучи очень религиозен, также заботился о Георгиевском храме и его благосостоянии. Как вспоминали сами жители слободы, Николай Иванович присылал “в разное время в местную церковь то Евангелие, то плащаницу, то подсвечники, то книги”.(93)

   Юрасовцы надолго запомнили Костомарова, как доброго и отзывчивого человека, готового откликнуться на крестьянскую просьбу о помощи. Своеобразным поведением отличался он и в юрасовской церкви. “Войдет, бывало, наш паныч в церковь – и сейчас же “зирк-зирк” по сторонам, “як тот звирочек”, всех осмотрит, а потом как станет на одном месте, как поднимет очи на иконы, так и стоит уже “до конца службы”, как вкопанный, и все на Бога смотрит или, может быть, молится. Только, бывало, когда ктитор возьмет колокольчик и пойдет по церкви деньги собирать, Н.И. взглянет на него, а ктитор уже знал его привычку, шел к нему. Тогда Н.И. вынет, бывало, из кармана рубль и положит его в церковный кошелек, а сам возьмет у ктитора колокольчик, пойдет к Егоровне (такая помещица у нас была), станет перед нею и звонит, звонит и звонит, пока она не положит рубля в кошелек, затем таким манером перейдет к Николайченку (тоже помещик у нас был) и перед ним звонит, а когда обойдет помещиков, снова отдаст кошель ктитору, который потом и ходит уже по церкви”.(94)

   Последний раз Николай Иванович был в Юрасовке в 1845г. Но в его памяти навсегда запечатлелись картины его малой родины. “Местоположение, где лежала усадьба, в которой я родился и воспитывался, было довольно красиво. За рекою, текшею возле самой усадьбы, усеянною зелеными островками и поросшею камышами, возвышались живописные меловые горы, испещренные черными и зелеными полосами; от них рядом тянулись черноземные горы, покрытые зелеными нивами, и под ними расстилался обширный луг, усеянный весною цветами и казавшийся мне неизмеримым живописным ковром. Весь двор был окаймлен по забору большими осинами и березами, а обок тянулась принадлежавшая ко двору тенистая роща с вековыми деревьями”.(95)          

   Порой в Юрасовку с проверкой приезжали правящие архиереи Воронежской епархии. Так, в 70-х годах 18в. преосвященный Тихон III, вероятно, проездом был в Юрасовке. Увидев крайнюю ветхость Георгиевского храма, он пригрозил  в отказе назначать священника юрасовцам, а саму церковь запечатать, если прихожане не озаботятся перестройкой храма и приведением его в надлежащий вид.

   В сентябре 1897г. епископ Воронежский и Задонский Анастасий вознамерился направиться для обозрения епархии в Воронежский, Коротоякский, Бирюченский, Острогожский, Бобровский и Валуйский уезды. В частности, в Острогожском уезде он должен был посетить 21 селение. И в Юрасовке у него был запланирован даже ночлег.(96) По результатам проверки оказалось, что Георгиевский храм обнесен ветхой оградой, а у причта нет планов и межевых книг на церковные земли. В мае 1898г. епархиальное начальство постановило: “1) по 1 пункту предписать особыми указами местным благочинным объявить причтам и церковным старостам поименованных в сем пункте церквей, и где нужно и прихожанам, чтобы они позаботились относительно почистки и ремонтировки церквей своих, распространения малопоместительных, исправления ветхих оград и церковных караулок; 2) по 2-му и 3-му пункт. – ввиду неоднократных распоряжений по изложенным в сих пунктах недостаткам – особого распоряжения не делать, предупредить циркулярно духовенство епархии, что если и впредь при некоторых церквах не будет документов, особенно таких, изготовление которых не сопряжено с особенными трудами и расходами (описи, летописи, журналы собеседований), то небрежные в исполнении сего требования будут подвергаться за ослушание строгой ответственности”.(97)

   В 19 – нач. 20в. сл. Юрасовка была многочисленной местностью. С середины 19в. количество прихожан мужского пола не опускалось ниже 900.

   До революции 1917г. в слободе Юрасовке ежегодно 23 апреля – день памяти св. Георгия – проводилась ярмарка. Съезжались сюда жители окрестных слобод и хуторов и привозили на продажу сельскохозяйственную и животноводческую продукцию. Частыми гостями на ярмарке были острогожские купцы, имевшие тесные экономические связи с юрасовцами.

   И вот наступил 1917г. – трагическое время в истории России: две революции, гражданская война, раскол в обществе, экономическая разруха… Тяжелые времена наступили и для Русской православной церкви. В марте 1917г. один из православных священников обращался к священнослужителям с такими словами. “Братья пастыри! Обстоятельства тяжелого времени налагают на нас обязанность особенно усилить нашу пастырскую деятельность.

   Теперь, в местах, где скопляется много народа, как то на вокзалах, в вагонах ж. д., на сельских сходах и т.д. вы всегда услышите много бранного по адресу церкви и ее представителей – духовенства… И, не будучи пророком, можно сказать с твердостью, что духовенству после войны, чем бы она не окончилась, придется перенесть много гонений и неприятностей.

   Как во время эпидемии заражению подвергаются организмы слабые, так и теперь происходит – религиозно-нравственная эпидемия находит свои жертвы между людьми тощими духовно, нравственно и религиозно неустойчивыми и слабыми.

   Поэтому, чтобы противостоять таким явлениям, пастырям церкви должно позаботиться о возвышении религиозно-нравственного состояния своего прихода, о укреплении пасомых в связи с живым телом Церкви, одушевленным Духом Божиим, чтобы связь эта была не внешняя только, слабая, но внутренняя прочная, органическая.

   Для усиления пастырской деятельности в распоряжении пастыря церкви имеются сильные средства: учительство, священнодействие и духовное руководство”.(98)

    С этого момента начинается печальная страница в истории Георгиевской церкви. По иронии судьбы именно ее колокол оповестил юрасовцев о приходе к власти партии большевиков. Вот как описывает это  в воспоминаниях уроженец Юрасовки Д. Андрианов. “По деревне медленно плыли глухие, протяжные звуки девяностопудового  медного колокола, установленного на высокой колокольне юрасовской церкви. Его звуки доносились в каждый отдаленный дом большой деревни. Моя мать, услышав их, перекрестилась, зажгла лампадку, висящую перед иконой, стала на колени и, припав к холодному земляному полу, начала молиться. У здания школы собралось множество народа. В центре собравшихся развевалось красное знамя”.(99) И местный сапожник – а теперь председатель земельного комитета и председатель комитета бедноты – Афанасий Дмитриевич Смыкалов объявил о свержении Временного правительства и приходе к власти большевиков.

   Но Георгиевская церковь все равно продолжала действовать. До наших дней дошел один интересный документ – это список лиц, не имеющих права избирать и быть избранными в юрасовский сельский совет.(100) Датирован он 20 ноября 1921г. В нем помимо “спекулянтов, кулаков, дезертиров” есть три человека, имеющие отношение к церкви. Первый из них – священник Гришин Палладий Васильевич (бывший юрасовский псаломщик, который в 1907г. перевелся из Юрасовки в Нижнедевицкий уезд), сорока пяти лет. В графе имущественного положения отмечено, что у него ничего нет. Скорее всего, он и был священником при Георгиевском храме. Второй – Мельников Николай Михайлович – псаломщик, тридцати девяти лет. До революции 1917г. занимался регенством (регент – руководитель церковного хора). И третий – Чичмарев Петр Никитич – ктитор (церковный староста), шестидесяти лет. До революции был церковнослужителем. Имущественное положение – богач.

 В 1924г. священником был отец Аркадий (фамилия неизвестна) с диаконом Николаем Мельниковым и дьячком Василием Губченко.(101) В 1928г. священником при Георгиевском храме состоял М. Степанцев.

    Действовала церковь до середины 1930-х гг. По словам юрасовских старожил в 20-30-х гг. в ней по-прежнему проводили службы. Еремин А. Л. рассказывал об одном случае из своего детства (по всей видимости, это как раз 20-30-е годы). Бабушка дала Алексею денег, на которые он купил конфет и пряников. Затем он зашел в Георгиевский храм. В церкви были блюда для пожертвований, в которых лежали монеты. Алексей зашел, перекрестился и положил на блюдо 5 копеек, а взял оттуда 15 копеек. Обрадовавшись такому прибыльному предприятию, он отправился к своему другу и все ему рассказал. Товарищи решили не останавливаться на этом и уже вдвоем пошли в храм. Им удалось проделать такую процедуру только один раз, так как их предприимчивость пресек на корню бывший в церкви дядя отца Алексея. Он схватил друзей за уши и пинком под мягкое место прогнал из храма. Но на этом расплата за содеянное для незадачливых коммерсантов не закончилось. Через какое-то время дядя отца заглянул в гости к семейству Алексея. Посидели, выпили и разговорились. И тут дядя, возможно и случайно под хмельком, рассказал про этот случай отцу Алеши. И тут же проказник был повторно наказан.

<<< Назад   Далее >>>